Из Москвы в Матренино мы ехали с Леней. А Леня ехал на дачу. Ему на вид лет 70 — крепко сложен. Лицо его выглядит как одна большая морщина, но среди складок кожи нашлось место для широких усов и узких прорезей живых глаз. Леня всю жизнь проработал путевым обходчиком на железной дороге. Теперь Леня пьет водку — он мерно прикладывается к черному пакету с бутылкой, стоящему под скамейкой. После глотка его лицо проясняется, он становится более живым и разговорчивым.
Леня всю жизнь любил железную дорогу — по пути с восхищением разглядывает новые станции, но как и любой из вымирающей касты дачников, он гораздо больше железной дороги любит живую природу, и видя очередной огромный котлован вместо леса и маленьких домиков бормотал под нос что-то непотребно-осудительное. Леня чувствует все в контрасте — ему приятно ехать в новеньком поезде туда, где, кажется, жизнь замерла, а ходом времени управляют только Луна и Солнце. И в этом мы мало отличаемся от него.
Мы простились с Леней и вышли где-то посреди Рижской железной дороги. Потом долго петляли по асфальтовым лентам под теплым солнцем, которое грело совершенно по-летнему.
Шоссейные дороги, обычно нагруженные транспортом в выходные дни, были пустынны — на дачах все занимались привычной осенней работой — готовились к возвращению на зимовку в город. В пруду у монастыря в Теряево уже не было купальщиков, а немногочисленные паломники и туристы растворились на поросших ивами берегах монастырских прудов.
А с Прудов попали прямо на гонки в Нюрбургринг.
А вот и обещанные гоночные трассы, усыпанные мягкими еловыми иглами.
Однако все асфальтовые дороги рано или поздно приведут в топи.
Только к вечеру мы выбрались с болот. Позади осталось 120 километров сосновых стен, ковров из мха, высокого разнотравья и зеркального асфальта.
На ночь мы обосновались на нашем любимом месте почти что у самого заповедника. Спали крепко, пока на утро нас не разбудил звук трещотки велосипеда. Это приехал Андрей — старый Володин товарищ. Он приехал не с пустыми руками — привез на привал множество гостинцев, аж из самой Литвы!
Собирались долго — солнце уже забралось на верхушки сосен и елок. Под Ферязкино переходили реку. По старому, начавшему дряхлеть бревну шли как по широкому мосту, чтобы оказаться на сельской улице, которая когда-то была частью бойкого тракта, соединявшего великие города Руси.
Тогда на этой улице велась бодрая торговля, о которой помнят разве только каменные службы, да древний постоялый двор. Основательный, деревянный, поставленный на кирпичном основании первого этажа, теперь он стоит пустой и заброшенный. Но душа этого места осталась — она в богатых резных наличниках, которые теперь держатся кое-где только на одном гвоздю, а кое-где совсем отвалились и растворились в топках печек-буржуек.
Вдоль песчаной дороги шла женщина — пасла коз. Мне хотелось поговорить о судьбе некогда богатой деревни, но мои спутники уже уехали далеко. Я задаю первые приходящие в голову вопросы. Отвечает она поначалу с небольшой охотой, но с каждым моим вопросом растет ее интерес и желание что-то рассказать. Долго вспоминала фамилию помещиков, когда-то владевших этой землей, рассказывала о простых людях, вспоминала свою работу в колхозе. Впрочем вскоре я прервал свой поток вопросов — не хотелось утруждать Володю с Андреем ожиданием на пыльной дороге. Женщина как-то разочарованно попрощалась, но тепло пожелала удачи в дороге.
Каждую осень Ферязкино оживает — в местную деревенскую школу приезжают на практику студенты Тверского университета — что-то слушают, что-то записывают, чему-то учат и учатся. С надеждой на светлое будущее я догоняю своих спутников.
Вечерело. Мы отужинали на берегу речки заботливо припасенными сублиматами и двинулись прочь от заката.
Проселки сменились асфальтом, ветер дул попутный, и мы почти обгоняли ночь.
Этот маленький двухдневный выезд получился очень насыщенным. Мы посетили ставшие почти что домашними места, накрутили около двух сотен километров и погрузились в неспешную жизнь последних настоящих деревень из расположенных так близко к Москве. Андрей избавил нас от ночных гонок с электричками, подбросив на машине почти до самых порогов наших домов. Большое спасибо ему! И огромная моя благодарность Володе — кажется, без него таких дорог и встреч в моей жизни никогда бы не было.